Пришел Емеля к Бабе Яге, развернул избушку на курьих ножках к себе передом, к лесу задом, вошел и ахнул. В идеально чистой горнице увидел Емеля несказанно прекрасную женщину.
- Здравствуй, красавица! - молвил потрясенный Емеля. А где же Баба Яга?
- Рада за тебя, Емеля, - ответила красавица, - что узрел ты мой истинный лик. Лица, чей внутренний мир отягощен гадкими мыслями и подлыми делами, представляют меня в столь же уродливом виде, сколь уродлива их душа, а люди с чистой душой видят меня такой, какой ты нынче меня зришь. Я зеркало, в котором человек видит отражение своей личности. Я и есть Яга. Ты ко мне по делу или просто так?
- Я за советом. Хочу испытать возможности Щучьего веления.
- Неужели опять коммунизм строить надумал?- засмеялась Яга.

Надо сказать, после того, как Емеля стал главой Тридесятого государства, решил он Щучье веление на невиданное дело пустить - коммунизм по потребностям в своем государстве построить. К счастью, Василиса Премудрая убедила Емелю коммунизм не во всем государстве, а лишь на острове Буяне учредить. Кликнули клич, и устремились любители халявных ценностей на остров Буян. Первое время блаженствовали – друг друга в потребностях перещеголять пытались, а когда фантазия иссякла, приуныли. Да и как не впасть в болезнь пресыщения, когда любое едва возникшее желание мгновенно исполнялось. Мечтать не о чем, стремиться не к чему. Тоска. И стал народ бежать с острова Буяна. Опустел остров. Долгое время пустовал, а затем на государственном совете решили нечестных людей на остров Буян ссылать, чтобы они там свои потребности под завязку насытили. Долго ли, коротко ли, перевелись в Тридесятом государстве воры и мошенники. Стал народ честно жить и назвал общественный строй своего государства ёмким словом Благотворим.

- Я дважды на одни и те же грабли не наступаю, - ответил Емеля. Хочу спросить тебя, Яга, вот о чем. Если я пожелаю, чтобы по моему хотению Щучье веление обрело могущество Абсолюта - чтобы во всей Вселенной не было силы, превосходящей могуществом Щучье веление, так и будет?
- Так всегда было, есть и будет, - ответила Яга. Щукой, которую ты из проруби в ведре вытащил, я была. Знай, Емеля, я могу превращаться в любое существо, в какое только пожелаю. Щучье веление - мое Веление. Только это тайна, которую я открыла лишь тебе.
- А если бы я тебя в уху?- ужаснулся Емеля.
- А если бы щука превратилась в огнедышащую змею?
- Есть у меня требующее Абсолютного могущества хотение, которое я намерен на собрании сказочного народа осуществить, а тебя, Яга, прошу возглавить собрание.
- Хорошо, Емеля, - молвила Яга, превратилась в белую голубку и вылетела в окно.
На следующий день Емеля созвал народ во Дворец Чудес. По предложению Емели избрали президиум во главе с Ягой.
-- Давай, Емеля, оглашай свое хотение, - ободрила Емелю Яга.
Емеля вышел на середину сцены и произнес:
- По Щучьему велению, по моему хотению да явится всем нам в зримом виде христианский Бог Троица, един в трех лицах.
Резко запахло горящей человеческой плотью. Из хлынувшего из средневековья дыма инквизиторских костров и пылающих раскольничьих срубов соткалось существо с двумя руками, двумя ногами, одним туловищем, и тремя лицами на одной голове. Глаза первого лица налились зашкаливающим гневом.
- По Щучьему велению, по моему хотению, - продолжил Емеля,- да лишится на веки веков христианский Бог Троица какого бы то ни было могущества.
Данила Мастер вынес дубовую скамью и поставил перед мгновенно обессилившим христианским Богом.
- Садись, Триединый, - молвила Яга.- Одно из твоих лиц учило: «Не судите, да не судимы будете». Ты грозил роду людскому Страшным Судом, посему ты предстал перед Справедливым Судом Тридесятого государства. Ответь присутствующему здесь народу, почему ты, якобы всеблагой всемилостивый человеколюбец, допустил, чтобы твоим именем живьем сжигали людей?
- Я превращу тебя в пепел!- завопило на Ягу первое лицо.
-- Уймись, Триединый. Похоже, на трех лиц одной головы мало, коль ты не понял, что ты навеки лишен могущества. Всемогущества же у тебя не было никогда. Всемогущему не нужны рабы. Ты осквернил свое малое могущество тем, что позволил людям называть себя твоими рабами. Всемогущая личность творит одним движением воли. Пожелала – и мгновенно сбылось. Всемогущий не прибегает к услугам палачей. Тебе ума не хватило двумя словами «прощаю всех» исправить якобы поврежденную непослушанием Адама и Евы человеческую природу. Исцеляющему прощению ты предпочел изуверскую казнь Иисуса, наивно утверждавшего «Я и Отец одно», и тем самым внушил людям подлую мысль, что можно достичь благой цели преступными средствами. Кстати, что же ты столь неумело свою ипостась воскресил – незажившие раны на теле Иисуса оставил, в которые Фома немытые пальцы совал? Я в бытность изрубленных на куски добрых молодцев воскрешала, так на их телах не то что ни малейших царапин не оставалось, но становились молодцы краше, чем были прежде.

Кощунственным условием: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» ты попрал самое прекрасное, что есть в человеке – любовь к родителям и детям, любовь к жене, братьям и сестрам. Ты превратил каждого, кто, впервые обнаружив твое условие, не отверг его как чудовищную подлость, в иуд, в глубине сердца предавших родных людей. Был бы ты светел и чист, ты бы сказал приходящим к тебе: «Лишь тот, кто готов мирно передать мое учение родным и близким, а притом и жизнь свою посвятить мудрому деланию добра, может быть моим учеником».

Твое ненасытное тщеславие требовало раболепного поклонения, непрерывных молитв. Но не за раздутое честолюбие лишен ты могущества, а за злодеяния против рода людского – за истребление египетских первородных младенцев, за гибель младенцев Вифлеема…

- Будь ты про… - Договорить черное слово Триединый не успел, ибо сидевшая рядом с Ягой супруга князя Гвидона, которая Гвидона в шмеля превращала, в мгновенье ока превратила Триединого в таракана. Сидевший на люстре ворон Яги спикировал на скамью, и сбылось предсказание добра молодца Корнея:
Взял и клюнул таракана.
Вот и нету великана.
Поделом таракану досталося.
И усов от него не осталося. (с)
- Зря ты поторопилась, - упрекнула Яга жену Гвидона. Я и десятой доли обвинений Триединому не предъявила.
- Ты же сама учредила закон, по которому любой, кто попытается произнести в Тридесятом Государстве проклятие или матерное слово, на трое суток неотвратимо превращается в таракана. Благодаря этому закону мы искоренили сквернословие.
- Суд должен вынести приговор. Придется извлечь таракана из вороньего зоба.

Дала Яга ворону рвотное снадобье, и изрыгнул ворон таракана на дубовую скамью. Яга поместила не подающего признаков жизни таракана в малахитовый ларец и предложила народу собраться во Дворце Чудес за час до истечения срока пребывания Триединого в тараканьем виде.
В назначенный срок в огромном зале Дворца яблоку негде было упасть.

- Друзья!- обратилась к собранию Яга. Сообща мы дивно преобразили Тридесятое государство. Мы построили совершенный общественный строй, суть которого определена его именем – Благотворим. Каждый из нас знает: назначение сказочного мира – учить обитателей мира земного мудрости и добру. Осуществлять наше призвание нам мешает огнем и мечом навязанное народам земли вероучение, лгущее о якобы поврежденной первородным грехом человеческой природе. Чтобы освободить мир от порабощающей разум лжи, Триединый Бог Троица перенесен в Тридесятое государство и навеки лишен могущества.

- Стало быть, Триединый немощен? Можно ли судить немощное существо?- спросил Ягу Никита Кожемяка.
- Карать немощного нельзя, а дать здравую оценку его деяниям должно, - ответила Яга, вытряхнула таракана из ларца на скамью подсудимых и брызнула на него живой водой. Таракан зашевелил усами.
- Таракан воскрес, - отметил Емеля.
- Воистину воскрес, – подтвердила Яга, и в этот же миг Триединый обрел вид, в котором возник на сцене Дворца Чудес.
- Оказывается, ты вовсе не всеведущ, коль не знал, что проклятия в Тридесятом государстве вне закона. Прежде ты проклял землю, а я землю благословила, и тем самым стерла твое проклятие. Я уличаю тебя во лжи. Ты лгал пророкам, якобы ты сотворил мир, хотя не мог не знать, что мир существовал всегда. Мир по Законам Природы преображается из одних состояний в другие, и этим преображениям не было начала и не будет конца. Всё, что происходит в Мироздании без участия людей – суть явления Природы. Законы Природы едины для всех. Все народы перед Природой равны. Ты своей затеей выделения богоизбранного народа посеял семена нацизма. В книге, которую твои рабы называют Святым Писанием, даны слова, коими ты подстрекал правителей к геноциду.

По знаку Яги Василиса Премудрая открыла Библию и прочла:
«Иди и порази Амалика, и истреби все, что у него; и не давай пощады ему, но предай смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца, от вола до овцы, от верблюда до осла»
"И истребишь все народы, которые Господь, Бог твой, дает тебе: да не пощадит их глаз твой"
- Я этого не говорил. Меня оклеветали, - изрекло первое лицо.
- Стало быть, так называемое Святое Писание лжет? И ты, будучи якобы всемогущим, немедленно не пресек клевету? Может, ты скажешь, что и всемирного потопа не было?
- Не было. Были страшные наводнения в долинах разных рек. Имевшие лодки спасались, не имевшие тонули. Выжившие слагали предания о всемирном потопе.
- И египетских казней не было?- продолжала вопрошать Яга.
- Не было. Их придумали богословы, чтобы внушать людям страх божий.
- И «паси овец моих» ты апостолу Петру не велел?
- Не велел,- ответило второе лицо. – Людям не пристало уподобляться овцам. Люди могут быть только людьми.
- Твое второе лицо хвалилось: «Дана мне всякая власть на небе и на земле». Ко всякой власти прилагается всякая ответственность. Ты признаешь, что ты несешь ответственность за случившиеся в реальном мире две мировых войны и другие кровопролитные беды?
- Не признаю, ибо никогда не было у меня всякой власти, - возразило второе лицо. У меня даже не было власти запретить распространение небылиц, которые обо мне насочиняли.
- Ты сознаешь, сколько жизней погублено, сколько судеб искалечено твоим именем?
- А что я мог сделать? – ответил Триединый. Я устал. Я смертельно устал. Устал от достающих меня молитв. Устал от людоедского ритуала, в котором христиане воображают, что под видом хлеба и вина они едят плоть и пьют кровь моей второй ипостаси. Устал взирать на бесчисленные распятия, на которых мою ипостась изображают в поруганном виде - в виде полуголого трупа, прибитого гвоздями к орудию казни. Мой образ попы превратили в бренд церковного бизнеса. Я не в силах ни на что влиять.
- Слово имеет защитник подсудимого Крошечка Хаврошечка, - объявила Василиса Премудрая.
- Будьте милосердны - помилуйте Триединого. Он теперь немощное существо.
- Каждому из твоих лиц, Триединый,- молвила Василиса Премудрая,- Суд предоставляет последнее слово.
- Сохраните мне жизнь, - произнесло первое лицо.
- Мне нестерпимо больно за преступления, которые христиане творили, прикрываясь моим именем. У меня не было сил их предотвратить, - сказало второе лицо.
- Простите меня, - кротко молвило третье лицо.
- Суду все ясно, - подвела итог Яга. Суд удаляется для вынесения приговора.
После перерыва Яга огласила приговор.
- Справедливый Суд Тридесятого государства приговорил лишенного могущества христианского Бога Троицу к вечному пребыванию в Тридесятом государстве без права покидать пределы государства. Приговор окончательный и обжалованью не подлежит.
- Темниц в нашем государстве нет, - сообщила Триединому Яга, посему терем тебе мы возведем в долине молочной реки с кисельными берегами. Вдоль границ Тридесятого государства установлены невидимые фильтры, так что ни одна молитва из земного мира к тебе не просочится. Хотя ты и Триединый, но каждая из твоих ипостасей является самостоятельной личностью. По Закону Тридесятого государства каждая личность имеет право обладать личным телом. Посему я вопрошаю каждую из личностей: в каком виде желаешь ты жить-быть в Тридесятом государстве?
- Я хочу быть белым голубем, - ответило третье лицо.
- Я хочу быть добрым молодцем, - молвило второе.
- Первое лицо молчало.
- Будешь седобородым стариком, - решила Яга, плеснула на Триединого сперва мертвой, затем живой водой, и пропахшее смрадом инквизиторских костров и горящих раскольничьих срубов существо превратилось в белого голубя, коротко подстриженного и гладко выбритого добра молодца и немощного седобородого старика. Белый голубь взлетел со скамьи подсудимых и сел Яге на левое плечо. Из задних рядов Дворца выбежала Мария Магдалина и бросилась новоиспеченному добру молодцу на шею.
- Яга! Дозволь мне взять добра молодца Иисуса в мужья, - обливаясь слезами, попросила Магдалина.[
- Если добрый молодец согласен – совет да любовь! – ответила Яга.
- Согласен!- , обнимая Магдалину, воскликнул Иисус. - Поначалу будем жить в шалаше, а дом я собственными руками построю. Я ведь сын плотника, к строительному делу с детства приучен.
Яга обратила свой взор на сидящего на скамье подсудимых седого как лунь старика.
- В Тридесятом государстве немощные лица без ухода не остаются. Кто готов ухаживать за дедушкой Яхве Иеговой Саваофом?
- Я готова,- вскочила с места старуха Шапокляк.
- Вот и чудесно, - молвила Яга, пожелала всем неизбывной мудрости, села в новую титановую ступу и умчалась домой, где в избушке на курьих ножках ждал Ягу черный кот Баюн. Из-за кулис Дворца Чудес вылетели гуси-лебеди, подхватили старика Яхве-Иегову-Саваофа и старуху Шапокляк и унесли в низовье молочной реки с кисельными берегами, где по Щучьему велению мгновенно возник уютный терем со всеми сказочными удобствами.
Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец.
ПОСЛЕСЛОВИЕ К СКАЗКЕ.
Сказка «Баба Яга и Бог» написана как приложение к школьному учебнику ОПК.

Ещё хочу сказку!!!

Я тоже еще хочу сказку очень круто