Успенский П.Д. "Ключ к загадкам мира."

[Гармоша]

Пётр Демья́нович Успе́нский (5 (17) марта 1878, Москва — 2 октября 1947, Лайн-плейс, Суррей, Англия) — русский философ, теософ[1], эзотерик[2], оккультист, таролог, журналист и писатель, математик по образованию[3]. Автор книг «Tertium Organum», «Новая модель Вселенной» и др., сподвижник Георгия Гурджиева.
Проявлял интерес к метафизическим (космологическим) идеям четвёртого измерения, применяя логико-аналитический подход[что?] к изучению мистицизма. Одним из первых высказал идею плодотворности синтеза идей психологии и эзотерики.
Родился 5 (17) марта 1878 в Москве в семье разночинцев.
После окончания общей гимназии получил математическое образование.
Несмотря на собственные оригинальные взгляды, некогда оцененные интеллектуальной элитой дореволюционной России, в истории он остался известен лишь как сподвижник Г. И. Гурджиева и соавтор его учения по саморазвитию. Яркость Г. И. Гурджиева оттеняла Петра Успенского, сыгравшего неоценимую роль в одном из наиболее заметных течений эзотеризма начала XX века — «Четвёртом пути». Несмотря на то, что систему «Гурджиева — Успенского» часто считают работой Г. И. Гурджиева, существует не только одна её базовая версия. Первоначальная (не сохранившаяся) Гурджиевская версия учения не удовлетворила исследователя Петра Успенского. Он, будучи одним из главных подвижников «4-го пути», после многих лет участия в работе не без основания полагал, что Гурджиев намеренно скрывает (или даже не знает) ряд ключевых аспектов учения. Успенский, конечно, осознавал и принимал необходимость «тайны» для непосвящённых, но считал это оправданным лишь до тех пор, пока это необходимо для сонастройки адепта с работой (то есть для его правильного развития). Когда же учение, из-за отсутствия связанной ясности и наличия немалого числа «белых пятен» (способствующих энтропии), достигло предела своей развивающей функции и работа самосовершенствования адептов стала пробуксовывать (а Гурджиев всё продолжал «играть в таинственность»), Успенский счёл это признаком деградации и «отошёл» от Гурджиева, чтобы сохранить хотя бы фрагменты живой конструктивной работы. Это произошло в январе 1924 года, начиная с которого Успенский вёл свою многочисленную (до 500 чел.) группу в Англии (Гурджиев имел группы во Франции и Америке).
Официальной (Гурджиевской) версией учения ныне считают единственный (за исключением, конечно, главного труда самого Г. И. Гурджиева — «Рассказы Вельзевула своему внуку») первоисточник идей «Четвёртого пути» — книгу Петра Успенского «В поисках чудесного». Однако она, наполненная выдержками из первичных разноплановых лекций Г. И. Гурджиева, в целом является второй намеренно отшлифованной (психологической) формой учения. Переведённая Успенским с религиозно-целительского и маго-оккультного сленга (который изобиловал в речи Гурджиева) ещё в 1915—1923 году, она была переструктурирована и отточена Петром Демьяновичем (не разрешавшим её публиковать «сырой») в его многочисленных лекциях по системе (как рукопись под названием «В поисках чудесного: фрагменты неизвестного учения»). Несмотря на запрет, сразу после смерти П. Д. Успенского, эта рукопись (с урезанным вдвое названием) всё же была издана. Поскольку сам Гурджиев никогда не публиковал своё учение, материал этого второго варианта «Четвёртого Пути» (уже после смерти его основателей) и стали полагать «основным». Парадокс заключается в том, что даже эта версия учения не являлась ни окончательной, ни совершенной. Во всяком случае, предсмертное послание самого П. Успенского, истолкованное некоторыми приверженцами учения как его «отказ от системы», содержало указание на несостоятельность официальной версии доктрины, подразумевающее необходимость «перезагрузки» прежнего формата эзо-учения. А это, в свою очередь, даёт основания предположить потенциальное существование третьей (эзотерической) версии пути саморазвития, предназначенной лишь для узкого круга специалистов (что и полагал П. Успенский в течение своей 30-летней исследовательской практики).
Одними из ключевых концепций Гурджиева были: самовоспоминание, трансформация страдания и эннеаграмма.

[Гармоша]

Книги, книги, книги... Я читаю, нахожу, теряю, опять нахожу и снова теряю. Наконец в моем уме формируется некое целое. Я вижу непрерывность линии мысли и зна​ния; она тянется из века в век, из эпохи в эпоху, из одной страны в другую, из одной расы в другую. Эта линия скрыта глубоко под слоями религии и философских сис​тем, которые представляют собой лишь искажения и лже​толкования идей, принадлежащих основной линии. Я об​наруживаю обширную и исполненную глубокого смысла литературу, которая до недавних пор была мне совершен​но незнакомой, а сейчас становится понятной, питает из​вестную нам философию, хотя сама в учебниках по исто​рии философии почти не упоминается. И теперь я удивля​юсь тому, что не знал ее раньше, что так мало людей слы​шали о ней. Кто знает, например, что простая колода карт содержит в себе глубокую и гармоничную философскую систему? Ее так основательно забыли, что она кажется почти новой.

Я решаюсь написать книгу, рассказать обо всем, что на​шел. Вместе с тем я вижу, что вполне возможно согласо​вать идеи этого сокровенного знания с данными точной науки; и мне становится понятным, что четвертое измере​ние» и есть тот мост, который связывает старое и новое знания. Я нахожу идеи четвертого измерения в древней символике, в картах Таро, в образах индийских божеств, в ветвях дерева, в линиях человеческого тела.

И вот я собираю материал, подбираю цитаты, формули​рую выводы, надеясь показать очевидную мне теперь внутреннюю связь между методами мышления, которые обычно кажутся обособленными и независимыми. Но в самый разгар работы, когда все уже готово и приняло определенную форму, я внезапно чувствую, как мне .в душу заползает холодок сомнения и усталости. Ну хоро​шо, будет написана еще одна книга. Но уже сейчас, когда я только принимаюсь за нее, я заранее знаю, чем кончится дело. Я угадываю границу, за пределы которой выйти не​возможно. Работа моя стоит; я не могу заставить себя пи​сать о безграничности познания, когда вижу уже его преде​лы. Старые методы не годятся, необходимы какие-то дру​гие. Люди, рассчитывающие достичь чего-то своими соб​ственными способами, так же слепы, как и те, кто вообще не подозревает о возможностях нового знания.

Работа над книгой заброшена. Проходят месяцы, я с го​ловой окунулся в необычные эксперименты, которые выво​дят меня далеко за пределы познаваемого и возможного.

Устрашающее и захватывающее чувство! Все становится живым! Нет ничего мертвого, нет ничего неодушевленного. Я улавливаю удары пульса жизни. Я «вижу» Бесконеч​ность. Затем все исчезает. Но всякий раз после этого я го​ворю себе, что это было; а значит, существуют явления, отличные от обычных. В памяти остается совсем немного; я так смутно припоминаю свои переживания, что могу пере​сказать лишь крохотную часть того, что со мной происходило. К тому же я не способен ничего контролировать, ни​чего направлять. Иногда «это» приходит, иногда нет; иног​да возникает только чувство ужаса, иногда же — ослепи​тельный свет. Порой в памяти остается самая малость, а то и вовсе ничего. Временами многое становится мне понятно, открываются новые горизонты; но длится это всего лишь мгновение. И мгновения эти оказываются столь краткими, что никогда нельзя быть уверенным в том, что я нечто уви​дел. Свет вспыхивает и гаснет, прежде чем я успеваю рас​сказать себе, что я видел. С каждым днем, с каждым разом пробудить этот свет становится все труднее. Нередко мне кажется, что уже первый опыт дал мне все, а последующие опыты были лишь повторением одних и тех же явлений в моем сознании, лишь повторением. Я понимаю, что это не так, что всякий раз я приобретаю что-то новое, но от этой мысли очень трудно избавиться. Она усугубляет то ощуще​ние беспомощности, которое возникает у меня словно при виде стены: через нее можно бросить беглый взгляд, но настолько кратковременный, что я не в состоянии даже осознать то, что вижу. Дальнейшие эксперименты лишь подчеркивают мою неспособность овладеть тайной. Мысль не может ухватить и передать то, что порой ясно угадыва​ется, ибо она слишком медленна, слишком коротка. Нет слов, нет форм, чтобы передать то, что мы видим и сознаем в такие мгновения. Задержать их, приостановить, удли​нить, подчинить воле — невозможно. Мы не способны при​помнить найденное и впоследствии пересказать его. Все исчезает, как исчезают сны. Быть может, и сами эти пере​живания — не более чем сон.....

[Гармоша]

Книгу можно скачать по ссылке