ОБРАЗЫ-СИМВОЛЫ «КАЛИНОВ МОСТ» И «РЕКА СМОРОДИНА» КАК ЭЛЕМЕНТЫ «ПОГРАНИЧЬЯ» В ЗАГОВОРНЫХ ТЕКСТАХ УСТНОГО НАРОДНОГО ТВОРЧЕСТВА
Фатеев Дмитрий Николаевич
Кандидат филологических наук, доцент Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина
IMAGE SYMBOLS "KALINOV BRIDGE” AND “RIVER SMORODINA” AS ELEMENTS OF “FRONTIER” IN SPELL TEXTS OF FOLKLORE
Fateev Dmitry Nikolaevich, Candidate of Philology, docent of Pushkin State Russian Language Institute
АННОТАЦИЯ
Статья посвящена рассмотрению знакового в фольклоре мифа о «пограничье», выявлению пространственных образов-символов «реки Смородины» и «калинова моста» в заговорах.
SUMMARY
The article is devoted to a sign folklore myth “frontier”, identification of spatial images-symbols “river Smorodina ” and “kalinov bridge ” in spell texts.
Ключевые слова: фольклор; «пограничье».; «река Смородина»; «калинов мост»; заговоры.
Keywords: folklore; “frontier”; “river Smorodina”; “kalinov bridge”; spell texts.
Ключевым мифом, связывающим мифопоэтическую картину мира воедино, является миф о пограничье, границе между' двумя взаимопроникающими мирами -миром жизни и смерти. Одними из главных элементов «пограничья» являются огненная «река Смородина» и «калинов мост» (о вариативности названий данных образов мы рассказывали в статье «К вопросу о именовании образов-символов «калинов мост» и «река Смородина»),
В заговорах из двух рассматриваемых нами образов чаще встречается «река Смородина», которая, однако, обычно именуется просто огненной или смоляной и лишь изредка - «смородиной»:
... Под той ли под закатной стороной
течёт смородяная река;
по той ли смородиной реке плывёт смердячий чёлн, в смердячьем челне сидит Немал-человек -чёртова рожа, змеиная кожа, сычьи глаза, волчья пасть, медвежий взгляд, образ звериный, а вздох змеиный... [4].
Прилагательное «смородяный» происходит от древнерусского слова смород, употреблявшегося в XI -XVII веках, что означает «вонь, сильная духота, вонючий удушливый запах, гарь, угар, чад, смердячий дух, особенно пригорелый. Смородный - смердячий, смрадный, вонючий, чадный, от жирной пригари» [3, с.237].
Наименование Смородина мы смогли встретить лишь в книге Г.Попова «Русская народно-бытовая медицина. По материалам этнографического бюро кн. В.Н. Те-нишева», выпущенной в 1903 году: «На реке Смородине -калиновый мост, на том мосту стоит дуб-Мильян, а в том дубе змеиный гроб, а в том гробу змеиный зуб и яд...» [8, 116]. Скорее всего, данный факт говорит о том, что изначальная номинация - Смородина - была утрачена под влиянием иконографии Страшного Суда. Также еще одной особенностью данного текста является изображение реки Смородины и калинова моста как центра мира, тогда как в остальных заговорах данные образы обычно выступают лишь как «место действия».
Из-за едкого черного дыма и копоти «смородяную» реку в заговорах также нередко называют черной: «... в чистом поле бежит река черна, по той реке черной ездит черт с чертовкой, а водяной с водяновкой, на одном челне не сидят, и в одно весло не гребут, одной думы не думают и совет не советуют... » [5, 33].
Образ-спутник огненной реки - «калиновый мост»: «Ехал Бог через калиновый мост, мост сколыхнулся, конь спотыкнулся и вывих минулся» [14, с. 538.].
Наряду с данным именованием он также может называться «каленым», «каменным»: «... Через ту реку ог-ненну стоит мост каменный. По тому мосту каменному шла Пресвята Мать Богородица, во правой руке несет самого Иисуса Христа, во левой руке - посох железный. Тычет мост каменный. Как у вас мост каменный, нет ни раны, ни крови <...>, так же у рабы Божьей Александры нет ни раны, ни крови... » [10, с.339-340].
Также «медяным», либо «медным»: ...Медному мужу говорю, заговариваю: «Медный муж, иди ты по медному мосту, Подойди ко медному кресту. Вели своему медному персту Медную мелочь трясти. От пяти медных пятаков спасти... [4].
Продемонстрируем, как в заговорах описывается путь к огненной реке: «Стану, не благословясь, пойду, не перекрестясь, дымным окном, подвальным бревном, мышьей тропою, змеиной норою, выйду' я в чистое поле, в темный лес. В том лесу течет река, по этой огненной реке плывет осинова лодка. В этой осиновой лодке сидит черт с чертовицей спинами вместе, лицами врозь» [10, с. 163]. А вот отрывок из другого текста: «Встану' я, не благословясь, пойду, не перекрестясь, изо дверей во двери, из ворот в ворота, пойду' не прямой дорогой - мышьими норами да лисьими тропами. Выйду' на широкую улицу', стану' на восток затылком, на запад - лицом, там живет батюшка Сатана... » [10, с. 165].
Основой приведенных выше фрагментов является путешествие человека из мира «срединного», людского в мир «нижний», на «тот свет», промежуточным пунктом которого является огненная река и мост, разделяющие мир живых и мертвых, мир людей и мир нечистой силы. По поверьям, «праведные души перевозит через огненную реку' Архангел Михаил, а грешные должны переходить вброд» [13, с.300], где на их пути могут встретиться темные боги и природные духи. Эти представления подтверждает присутствие в подобных заговорах чертей, «страшных» людей, водяных и т. д.: «... Из-под этого столба течет огненная река, по этой реке плывет лодка, в этой лодке сидит черт с чертихой» [26, с. 159].
«Во многих традициях мост над водой или пропастью представляется волосом, ниткой, стебельком, узким бревнышком и т.п. Невесомые праведные души проходят
по ним, а под душами, отягченными грехами, тонкий мостик рвется, и души падают в ад» [13, с.300]. Поэтому', чтобы такого не случилось, «после смерти человека над его телом кто-то из родных должен прочитать такой заговор:
«За горами, за лесами течет река - огненная волна, кипит, бурлит, проходить не велит. Через реку ту мост каленый есть, горяч да жгуч, по нему тебе, (имя покойного), пройти велено, в царство сонное. Ты иди, душа, не оглядываясь, безбоязненно, пусть жар реки той тебя не коснется, жар моста покоем обернется. Пути спокойного тебе, пути короткого. Аминь! Аминь! Аминь!» [4].
Огненной река стала называться благодаря укоренившимся в русской культуре христианским воззрениям, иконографическим источникам, а также представлениям о дьявольском огне, исходящем из пасти Змея-Сатаны, живущего в воде; «когда чудище поколеблется, огненная река, текущая с запада на восток, растечется и наступит конец света» [12, с.513].
Как отмечает исследователь А. Л. Топорков, образ огненной реки известен в Библии: «Видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его - как чистая волна; престол Его - как пламя огня, колеса Его -пылающий огонь. Огненная река выходила и проходила пред Ним; тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним; судьи сели, и раскрылись книги» (Дан 7: 9-10). Этот образ встречается в древнерусских апокрифических сочинениях космологического и эсхатологического характера, а также в духовных стихах; он широко представлен в иконографии Страшного Суда. [11, с. 265]. Близким примером цитаты из Ветхого Завета можно считать фрагмент заговора «Молитва апостола Павла от укуса змеи»: «...и отрясаю болезнь и угрызения во огненную реку, исходящие) от подножия Господа нашего Исуса Христа...» [11, с. 367].
Мотив огненной реки можно встретить в разных функционально-тематических группах заговоров: лечебные, любовные (регулирующие отношения между людьми), обережные и т.д.
К лечебным можно отнести следующий текст, записанный в Тульской области: «чтобы вылечить больного человека, в то время, когда он спит, кто-то из родных должен положить ему на лоб смоченную в холодной родниковой воде тряпочку и сказать шепотом три раза заговор:
Как через реку огненную перекинут мост каленый, так пойду' я по тому мосту, поведу за руку' хворь-болезнь, отправлю хворь-болезнь на берег темный, распрощаюсь с нею словами сильными: ты уйди, болезнь, из тела (имя больного), убирайся, хворь, на берег темный свой. Да будет так! Аминь» [4].
Как мы видим, в приведенных выше текстах присутствуют оба образа-символа, что, на самом деле, встречается не так часто.
Когда человека хотели оградить от «дурного глаза», либо чувствовали его усталость, подавленность, то необходимо было выполнить следующие действия: «Если на человеке порча или сглаз, то он должен выложить на земле круг из рябиновых или калиновых веточек, встать в его центр и сказать три раза такие слова заговора:
По Калинову мосту иду, от берега темного, к берегу светлому, поднимаются волны огненные, поднимаются волны смрадные, нечистого духа во мне убивают, сжигают, меня на волю отпускают. Так дойду' до конца моста нетронутым(ой), от беса освободившимся(ейся). Да будет так! Аминь.
После заговора веточки следует сжечь» [4].
Чаще всего образ «огненной реки» встречается в любовных заговорах, составляющих одну из наибольших групп заговорных текстов русского фольклора: «На зоре на утренней пойду яз под тихой облак, под красную зорю, под частые звезды, и увижу яз царя Жажду. Цар(ь) Жажда, об(ъ) яви мне огненную реку. И не пади ты, огненная река, ни в реки, ни в озера, ни в ключи морскии, пади ты, огненная река, (имярек) во уста. И как та огненная река горит, так бы горело сердце у той рабе (имярек) на всяк день и на всяк час, месяца молода и ветха.
Говор(и) на вино, и на перец, и на чеснок 3 ж, на что хош(ь)». [11, с. 132]
Если в текстах лечебных и обережных заговоров главенствующим является мотив помощи человеку, то здесь на первое место выходит тема любви, человеческого томления, жажды. Существует сходный текст заговора, однако, с небольшим отличием - огненная река вытекает изо рта просящего, а не втекает в уста имярека: «Изо уст моих медевяных течет река огненная. Не пади, моя река огненная, ни в мед, ни в патоку, ни в зеленое вино, ни в пиво пьяное, ни в къвас, ни в иду, ни в какую пишу' и еству, ни в какое едомое ни питное кушание, ни в рыбу, ни в мясо, ни в хлеб, ни в соль, ни на воду, ни на землю, ни на лес, ни на птицу пролетучую, ни сидячую, ни на зверя про-рыскучего... ни на какого человека, кроме сей девицы (имярек)... и запали, моя изоустная река огненная, тую красную девицу огнем нерукотворенным от моих слов...» [И, с. 369-370].
Подтверждением того, что рассматриваемые нами образы-символы пришли к нам из давних времен является схожее пространственное изображение реки Смородины и калинова моста в других жанрах традиционного фольклора. Так они описываются в сказках: «...Приехали они к огненной реке, через реку мост лежит, а кругом реки огромный лес» [1, с.288]; «Они выбирают коней и едут в цистое поле. Доезжают до реки, через реку железной мост. Река была верста шырины» [7, с. 141]; «Шли близко ли далёко ли, не знаю, через леса, через горы, овраги, увидали дорогу и пошли дорогой. Видят мост...» [7, с. 136]. Кроме того, в волшебных сказках об Иване Быковиче (сюжет «победитель змея» - прим.авт) характерным и почти обязательным элементом является бой со Змеем на мосту «(в некоторых сказках мост называется калиновым - Карнаухова, 43; Романов, III, 15; VI, 29; мурованим - Левченко, 477; железным - Карнаухова, 163; Никифоров, 14), на калиновом мосту у реки Смородины (Аф., 137), на калиновом мосту у Черного моря (Аф., 136), у огненной реки ( Романов,VI, 29) или у реки Калиновки (Чернышев. 2)» [6. с.184-185].
В былинах огненную реку именуют Пучай-рекой, -подобное именование может иметь несколько вариантов объяснений: от существительного «пучина», что, видимо, указывает на «гибельность места»; от глагола «вспучиваться», т.е. клокотать, пениться, бурлить, в конечном итоге - поглощать:
То Пучай-река очюнь свирипая,
Во Пучай-реки две струйки очюнь быстрыих: Перва струечка в Пучай-реки быстрымъ-быстра, Друга струечка быстра, быдто огонь секетъ [2, с.471], или:
Не куплись, Добрыня, во Пучай-реки, -
Тая река свирипая,
Свирипая река, сама сердитая:
Из-за первоя же струйки как огонь сечёт,
Из-за другоей же струйки искра сыплется,
Из-за третьей же струйки дым столбом валит,
Дым столбом валит да сам со пламенью [9, с.80].
Данные примеры позволяют окончательно сформулировать вывод о том, что образы-символы «калинов мост» и «река Смородина» составляют одну из главных мифологем, возникших на заре человечества и сохранившихся до наших дней.
Список литературы
1. Афанасьев А.Н. Народные русские сказки. В 3 тт. Т.2.-М., 1958.
2. Гильфердинг А.Ф. Онежские былины. - СПб., 1873.
3. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 4. — М., 1991.
4. Из фольклорного архива автора статьи.
5. Майков Л.Н. Великорусские заклинания // Записки Императорского русского географического общества по отделению этнографии. Т.П. - СПб., 1869.
6. Новиков Н.В. Образы восточнославянской волшебной сказки. - Л.: Наука, 1974.
7. Победитель змея. Из севернорусских сказок /15 сказок в записи А.И. Никифорова. - М., 2009.
8. Попов Г. Русская народно-бытовая медицина. По материалам этнографического бюро кн. В.Н. Тени-шева. - СПб., 1903.
9. Русская народная поэзия. Эпическая поэзия: Сборник / Вступ. статья, подгот. текста, коммент. Б. Путилова. - Л.: Худож. лит, 1984.
10. Русские заговоры и заклинания: Материалы фольклорных экспедиций 1953 - 1993гг. / Под ред. В.П. Аникина. -М.: Изд-во МГУ, 1998.
11. Русские заговоры из рукописных источников XVII
- первой половины XIX века / Сост., подгот. текстов, статьи и комментарии А.Л. Топоркова. - М., 2010. 132
12. Славянские древности. Этнолингвистический словарь в 5-ти томах / Под общей ред. Н.И. Толстого. -Т.З.-М.,2004. С. 513
13. Славянские древности. Этнолингвистический словарь в 5-ти томах / Под общей ред. Н.И. Толстого. -Т.5.-М., 2012. С. 300
14. Шейн И.В. Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-западного края, собранные и приведенные в порядок П.В. Шейном. Т.П. -СПб., 1893.