манцев восходит к культу Великой Богини, известному многим народам. В традиционной кельт
ской и германской культуре эта фигура во многом меняется, обретает приземленные черты и
становится в чем-то похожей на обычную женщину. Однако при этом мрачно-мистический ха
рактер ею не полностью утрачивается, и она — уже как жена, мать, сестра — постоянно готова
повернуться к мужчине своей сумрачной стороной и предречь ему поражение в битве и смерть.
А «предречь» и «проклясть» для германцев и кельтов — это одно и то же!
Мрачный, губительный и трагический образ Женщины у кельтов и германцев в книге пред
ставлен и исследован с самых разных сторон. Это богини и королевы, дочери моря и великан
ши, ирландские сиды и галльские пророчицы, норны и валькирии, женщины-волчицы и духи
битвы.
От составителя
О пифии, восседающей на треножнике, о божественных пряхах — мойрах, о трагической Кассандре, о весталках и парках знают, наверное, все. Образы божественных властительниц судеб и земных исполнительниц их воли,жриц и пророчиц античной мифологии, не просто хорошо изучены — они
уже стали фактом нашей современной массовой культуры и прочно вошли в фонд базовых знаний среднего обывателя. Причем — не только в нашей стране. Аналогичные «образы судьбы» древних кельтов и германцев из вестны далеко не столь широко, причем, как мы думаем, дело здесь не только в том, что культура Античности в целом оказывается нам ближе и знакома нам гораздо лучше, чем культура раннего Средневековья, или, пользуясь античными же понятиями, — культура варварства. Персонификация и метафоризация судьбы у германцев и кельтов были, на первый взгляд, разработаны гораздо меньше, чем в античной культуре, и фигуры и образы, олицетворяющие детерминистские представления, оказывались обычно гораздо более аморфными функционально. Но это не значит, что «варварам» фатализм был чужд как идея. Конечно, это не так: просто он был сложнее, по крайней мере — для нас, и часто принимал довольностранные формы, при которых судьба и свобода оказывались мистически связанными чьей-то волей, причем далеко не всегда— волей высшей и божественной. В традиции греческой все было уже не совсем так, причем это «уже» представляется нам очень важным. «Что же касается связи истоков древнегреческих представлений о судьбе с магией слова, — пишет В.П.Горан, — то ее следы (курсив наш. — Т. М.) настолько слабы, что их реконструкция может производиться только на уровне гипотез»1. Для культуры варварской, как показывает конкретный анализ, данная связь оказывается еще на удивление живой, и если у какого-нибудь Гомерд связь «прорицания и проклятия» лишь реконструируется из образов Эриний, для ирландской или исландской традиции это просто — норма. Но: уже норма или еще норма или просто это национальная специфика? Попытке как-то разобраться в этой проблеме и посвящен настоящий сборник.
